Главная » Детские сказки » Сказки Г. Х. Андерсена » Дедушка Дрема
Больше всего на свете Дедушка Дрема любил рассказывать сказки. Особенно зимними вечерами, когда за окном неслышно слетают вниз мохнатые снежные бабочки, а в камине весело и таинственно потрескивают дровишки.
Осенними вечерами Дедушка Дрема заводил речь под убаюкивающую дробь маленьких барабанщиков холодного ливня. Весной он рассказывал сказки вместе со звонкой капелью и юными ручейками, которые в сгустившихся сумерках не прекращали бегать наперегонки. А летом дивные истории старого Дремы звучали у костра под пение кузнечиков и сверчков.
Когда дети заснут дедушка Дрема присаживается к ним на постель. Одет он чудесно: на нем шелковый кафтан, только нельзя сказать, какого он цвета, — он отливает то голубым, то зеленым, то красным.
Под мышками у него по зонтику: один с картинками — его Дедушка Дрема раскрывает над хорошими детьми, и тогда им всю ночь снятся волшебные сказки, другой зонтик совсем простой, гладкий, — его он раскрывает над озорниками: ну, они и спят всю ночь как убитые, а поутру оказывается, что они ровно ничего не видели во сне!
Однажды, Дедушка Дрема целую неделю гостил у одного мальчика, Яльмара, рассказывая каждый вечер по одной истории. Все началось в понедельник.
Понедельник
– Ну вот, – сказал мягко добрый Дрема, уложив Яльмара в постель, – теперь украсим комнату!
И в один миг все комнатные цветы превратились в большие деревья, которые тянули свои длинные ветви вдоль стен к самому потолку, а вся комната превратилась в чудесную беседку. Ветви деревьев были усеяны цветами; каждый цветок по красоте и запаху был лучше розы, плоды же блестели золотом. Еще на деревьях были пышки, которые чуть не лопались от изюмной начинки. Просто чудо что такое!
Вдруг в ящике стола, где лежали учебники, тетради и все другое для школы, поднялись какие-то вздохи и стоны.
– Это что? – спросил Дедушка Дрема, подошел и выдвинул ящик.
Оказывается, это возмущались и жаловались тетради Яльмара слушать их было просто ужасно! В тетрадке по математике неверно была решена задача и тетрадка страдала, точно проглотила гвоздь. По обложке прописи текли слезы, на каждой ее странице стояли большие, уродливые, падающие буквы, а с ними рядом маленькие. Эти буквы, торопясь покончить со скучным заданием, писал Яльмар, и они, казалось, спотыкались об линейки, на которых должны были стоять.
– Вот так надо держаться! – учила свои буквы громко всхлипывая пропись. – Попробуйте легко наклониться вправо!
– Ах, мы бы и рады, – отвечали буквы Яльмара, – да не можем! Мы такие плохонькие!
– Так вас надо немного подправить! – сказал Дедушка Дрема и засучил длинные рукава.
– Теперь нам не до сказки! – сказал Дедушка Дрема. – Будем-ка упражняться! Раз-два! Раз-два!
И добрый Дрема взял свою старинную ручку, довел все буквы Яльмара так, что они стояли уже ровно и бодро, а пропись благодарно улыбалась. Но утром, когда дедушка ушел и Яльмар проснулся, они почему-то снова стали такими же жалкими, как и прежде.
Вторник
Во вторник, как только Яльмар улегся, Дедушка Дрема дотронулся до мебели, и все вещи сейчас же начали болтать, и болтали они о себе все, кроме плевательницы; плевательница же молчала и сердилась про себя на их тщеславность: говорят только о себе да о себе и даже не подумают о той, что так скромно стоит в углу и позволяет в себя плевать!
Над комодом висела большая картина в золоченой раме; на ней была изображена красивая местность: высокие старые деревья, трава, цветы и широкая река, убегающая мимо дворцов за лес, в далекое море.
Дедушка Дрема дотронулся до картины, и нарисованные на ней птицы запели, ветви деревьев зашевелились, а облака понеслись по небу; видно было даже, как скользила по земле их тень.
Затем Дрема приподнял Яльмара к раме, и мальчик стал ногами прямо в высокую траву. Солнышко светило на него сквозь ветви деревьев, он побежал к воде и уселся в лодочку, которая колыхалась у берега. Лодочка была выкрашена в красное с белым, паруса блестели, как серебряные, и шесть лебедей с золотыми коронами на шеях и сияющими голубыми звездами на головах повлекли лодочку вдоль зеленых лесов, где деревья рассказывали сказки о разбойниках и ведьмах, а цветы – о прелестных маленьких эльфах и о том, что они слышали от бабочек.
Чудесные рыбки с серебристою и золотистою чешуей плыли за лодкой, ныряли и плескали в воде хвостами; красные и голубые, большие и маленькие птицы летели за Яльмаром двумя длинными вереницами; комары танцевали, а майские жуки гудели:
“Жуу! Жуу!”, всем хотелось провожать Яльмара, и у каждого была для него наготове своя сказка.
Да, вот это было плавание!
Леса то густели и темнели, то становились похожими на прекрасные сады, озаренные солнцем и усеянные цветами. По берегам реки возвышались большие хрустальные и мраморные дворцы; а на их балконах стояли принцессы, и все это были знакомые Яльмару девочки, с которыми он часто играл.
Каждая держала в правой руке славного обсахаренного пряничного поросенка – такого редко купишь у торговки. Яльмар, проплывая мимо, хватался за один конец пряника, принцесса крепко держалась за другой, и пряник разламывался пополам; каждый получал свою долю: Яльмар – побольше, принцесса – поменьше. У всех дворцов стояли на часах маленькие принцы, которые отдавали Яльмару честь золотыми саблями и осыпали его изюмом и оловянными солдатиками, – вот что значит настоящие-то принцы!
Яльмар плыл через леса, через какие-то огромные залы и города… Проплыл он и через город, где жила его старая няня, которая носила его на руках, когда он был еще малюткой. И вот он увидел ее: она кланялась, посылала ему рукою воздушные поцелуи и пела хорошенькую песенку, которую сама когда-то сочинила и прислала Яльмару.
И птички подпевали ей, цветы приплясывали, а старые ивы кивали, как будто Дедушка Дрема и им рассказывал свою новую сказку.
Среда
В среду лил дождь, да так, что казалось будто на небе собралась вся грусть мира. Яльмар слышал этот страшный шум даже во сне; когда же Дедушка Дрема открыл окно, оказалось, что вода стоит вровень с подоконником. Целое озеро! Зато к самому дому причалил настоящий корабль.
– Хочешь прогуляться, Яльмар? – спросил Дрема. – Побываешь ночью в чужих землях, а к утру – опять домой!
И вот Яльмар, разодетый в богатые одежды, очутился на корабле. Погода сейчас же прояснилась; корабль проплыл по улицам, мимо церкви, и оказался среди сплошного огромного озера. Наконец они уплыли так далеко, что земля совсем скрылась из глаз. По поднебесью неслась стая аистов; аисты тоже собрались в чужие теплые края и летели длинною вереницей, один за другим. Они были в пути уже много-много дней, и одна из птиц так устала, что крылья отказывались ей служить. Аист летел позади всех, потом отстал и начал опускаться на своих распущенных обессиленных крыльях все ниже и ниже, вот взмахнул ими раз, другой, но напрасно… Скоро он задел за мачту корабля, скользнул по снастям и – бах! – упал прямо на палубу.
Юнга подхватил его и посадил в птичник к курам, уткам и индейкам. Бедняга аист стоял и уныло озирался кругом.
– Ишь какой! – сказали куры.
А индейский петух надулся и спросил у аиста, кто он таков; утки же пятились, подталкивая друг друга крыльями, и крякали: “Дур-рак! Дур-рак!”
Аист попробовал было рассказать им про жаркую Африку, про пирамиды и страусов, которые носятся по пустыне с быстротой диких лошадей, но утки ничего не поняли и опять стали подталкивать одна другую:
– Ну не дурак ли?
– Конечно, дурак! – сказал индейский петух и сердито забормотал.
Аист замолчал, теперь о своей Африке он стал думать.
– Какие у вас чудесные тонкие ноги! – сказал индейский петух. – Почем аршин?
– Кряк! Кряк! Кряк! – закрякали смешливые утки, но аист как будто и не слыхал, как его задирали.
– Могли бы и вы посмеяться с нами! – сказал аисту индейский петух. – Очень забавно было сказано! И вообще нельзя сказать, чтобы вы отличались понятливостью. Что ж, будем забавлять себя сами!
И куры кудахтали, утки крякали, и это их ужасно забавляло.
Но Яльмар подошел к птичнику, открыл дверцу, поманил аиста, и тот выпрыгнул к нему на палубу – он уже успел отдохнуть. Аист как будто поклонился Яльмару в знак благодарности, взмахнул широкими крыльями и полетел в теплые края. Куры закудахтали, утки закрякали, а индейский петух так надулся, что гребешок у него весь налился кровью.
– Завтра из вас сварят суп! – сказал Яльмар и проснулся опять в своей маленькой кроватке.
Славное путешествие проделали они ночью с Дедушкой Дремой!
Четверг
В четверг Дрема предупредил:
– Только не пугайся! Я сейчас покажу тебе мышку! – и правда, в руке у него сидела хорошенькая мышка. – Она пришла пригласить тебя на свадьбу! Две мышки собираются сегодня ночью пожениться. Живут они под полом в кладовой твоей матери. И считают, что нет лучше жилья.
– А как же я пролезу сквозь маленькую дырочку в полу? – спросил Яльмар.
– Уж положись на меня! – сказал Дедушка Дрема. Он дотронулся до мальчика и Яльмар вдруг стал уменьшаться, уменьшаться и наконец сделался величиною с палец.
– Теперь можно одолжить мундир у оловянного солдатика. По-моему, такой наряд тебе вполне подойдет: мундир ведь так красив, а ты едешь в гости!
– Хорошо! – согласился Яльмар, переоделся и стал похож на образцового оловянного солдатика.
– Не угодно ли вам сесть в наперсток вашей матушки? – сказала Яльмару мышка. – Я буду иметь честь отвезти вас к месту.
– Ах, какое беспокойство! – сказал Яльмар, и они поехали на мышиную свадьбу.
Проскользнув в дыру, прогрызенную мышами в полу, они попали сначала в длинный узкий коридор, здесь как раз только и можно было проехать в наперстке. Коридор был ярко освещен гнилушками.
– Правда ведь, чудесный запах? – спросила мышка-возница. – Весь коридор смазан салом! Что может быть лучше?
Наконец добрались и до зала, где праздновалась свадьба. Направо, перешептываясь и пересмеиваясь, стояли мышки-дамы, налево, покручивая лапками усы, – мышки-кавалеры, а посередине, на выеденной корке сыра, возвышались сами жених с невестой и целовались на глазах у всех. Что ж, они ведь были обручены и готовились пожениться.
А гости все прибывали да прибывали; счастливую парочку оттеснили уже к самым дверям, так что никому больше нельзя было ни войти, ни выйти. Зал, как и коридор, был весь смазан салом, другого угощения и не было; а на десерт гостей обносили горошиной, на которой одна родственница новобрачных выгрызла их имена, то есть, конечно, всего-навсего первые буквы. Диво, да и только!
Все мыши объявили, что свадьба была великолепна и что они очень приятно провели время.
Яльмар поехал домой. Все-таки интересно побывать в мышином знатном обществе, хоть и пришлось порядком съежиться и одеться в мундир оловянного солдатика.
Пятница
– Просто не верится, сколько есть пожилых людей, которым страх как хочется залучить меня к себе! – сказал Дедушка Дрема в пятницу. – Особенно желают этого те, кто сделал что-нибудь дурное.
“Добренький, миленький Дрема, – говорят они мне, – мы просто не можем сомкнуть глаз, лежим без сна всю ночь напролет и видим вокруг себя все свои дурные дела. Они, точно гадкие маленькие тролли, сидят по краям постели и брызжут на нас кипятком. Хоть бы ты пришел и прогнал их. Мы бы с удовольствием заплатили тебе, Дрема! – добавляют они с глубоким вздохом. – Спокойной же ночи, Дедушка Дрема! Деньги на окне!”
– Да что мне деньги! Я ни разу в жизни их и в руки-то не взял!
– А что мы будем делать сегодня ночью? – спросил Яльмар.
– Не хочешь ли опять побывать на свадьбе? Только не на такой, как вчера. Большая кукла твоей сестры, та, что одета мальчиком и зовется Германом, хочет повенчаться с куклой Бертой; а еще сегодня день рождения куклы, и поэтому готовится много подарков!
– Знаю, знаю! – сказал Яльмар. – Как только куклам понадобится новое платье, сестра сейчас же празднует их день рождение или свадьбу. Это уже было сто раз!
– Да, а сегодня ночью будет сто первый, и, значит, последний! Оттого и готовится нечто необыкновенное. Взгляни-ка!
Яльмар взглянул на стол. Там стоял домик из картона, его окна были освещены, и все оловянные солдатики держали ружья на караул. Жених с невестой задумчиво сидели на полу, прислонившись к ножке стола: да, им было о чем задуматься! Дедушка Дрема, нарядившись в бабушкину черную юбку, обвенчал их.
Затем молодые получили подарки, но от угощения отказались: они были сыты своей любовью.
– Что ж, поедем теперь на дачу или отправимся за границу? – спросил молодой.
На совет пригласили опытную путешественницу ласточку и старую курицу, которая уже пять раз была наседкой. Ласточка рассказала о теплых краях, где зреют сочные, тяжелые кисти винограда, где воздух необыкновенно мягкий, а горы расцвечены такими красками, о каких здесь и понятия не имеют.
– Зато там нет нашей кудрявой капусты! – сказала курица. – Раз я со всеми своими цыплятами провела лето в деревне; там была целая куча песка, в котором мы могли рыться и копаться сколько угодно! А еще нам был открыт вход в огород с капустой! Ах, какая она была зеленая! Не знаю, что может быть красивее!
– Да ведь кочаны похожи как две капли воды! – сказала ласточка. – К тому же здесь так часто бывает дурная погода.
– Ну и к этому можно привыкнуть! – сказала курица.
– А какой тут холод! Того и гляди, замерзнешь! Ужасно холодно!
– То-то и хорошо для капусты! – сказала курица. – Да, в конце-то концов, и у нас бывает тепло! Ведь четыре года тому назад лето стояло у нас целых пять недель! А жарища была, помню, невозможная! Все задыхались! Кстати сказать, у нас нет ядовитых тварей, как у вас там! Нет и разбойников! Надо быть неблагодарным, чтобы не находить нашу страну самой лучшей в мире! Такой недостоин и жить в ней! – Тут курица заплакала. – Я ведь тоже путешествовала, как и вы! Целых двенадцать миль проехала в бочонке! И никакого удовольствия нет в путешествии!
– Да, курица – особа вполне достойная! – сказала кукла Берта. – Мне тоже вовсе не нравится ездить по горам – то вверх, то вниз! Нет, мы переедем на дачу в деревню, где есть песочная куча, и будем гулять в огороде с капустой.
На том и порешили.
Суббота
– А сегодня будешь рассказывать? – спросил Яльмар в субботу, как только Дедушка Дрема уложил его в постель.
– Сегодня некогда! – ответил Дрема и раскрыл над мальчиком свой красивый зонтик. – Погляди-ка вот на этих китайцев!
Зонтик был похож на большую китайскую чашу, расписанную голубыми деревьями и узенькими мостиками, на которых стояли маленькие китайцы и кивали головами.
– Сегодня надо будет принарядить к завтрашнему дню весь мир! – продолжал Дедушка Дрема. – Завтра ведь праздник, воскресенье! Мне надо пойти на колокольню – посмотреть, вычистили ли церковные карлики все колокола, не то они плохо будут звонить завтра; потом надо пойти в поле – посмотреть, смел ли ветер пыль с травы и листьев. Самая трудная работа еще впереди: надо снять с неба и перечистить все звезды. Я собираю их в свой передник, но приходится ведь нумеровать каждую звезду и каждую дырочку, где она сидела, чтобы потом поставить на свое место, иначе они не будут держаться и посыплются с неба одна за другой!
– Послушайте вы, господин Дрема! – сказал вдруг висевший на стене старый портрет. – Я прадедушка Яльмара и очень вам признателен за то, что вы рассказываете мальчику сказки; но вы говорите неправильно, звезды нельзя снимать с неба и чистить. Звезды – такие же небесные тела, как наша Земля, тем-то они и хороши!
– Спасибо тебе, прадедушка! – отвечал обидевшись Дрема. – Спасибо! Ты – глава фамилии, родоначальник, но я все-таки постарше тебя! Римляне и греки звали меня богом сновидений! Я имел и имею вход в знатнейшие дома и знаю, как обходиться с большими и с малыми. Можешь теперь сам рассказывать сказки!
И Дедушка Дрема ушел, взяв под мышку свой зонтик.
– Ну, уж и нельзя высказать своего мнения! – сказал старый портрет. Тут Яльмар проснулся.
Воскресенье
– Добрый вечер! – сказал старый Дрема, конечно, он не мог не прийти в праздничное воскресенье. Яльмар кивнул ему, вскочил и повернул прадедушкин портрет лицом к стене, чтобы он опять не вмешался в разговор.
– А теперь ты расскажи мне пожалуй, сказку про пять зеленых горошин, родившихся в одном стручке, про петушиную ногу, которая ухаживала за куриной ногой, и про штопальную иглу, что воображала себя иглой швейной.
– Ну нет, хорошенького понемножку! – сказал Дедушка Дрема. – Я лучше покажу тебе кое-что. Я покажу тебе своего брата, его Дядюшкой Дремой зовут. И он знает только две сказки: одна бесподобно хороша, а другая невозможно ужасна.
Тут Дедушка Дрема приподнял Яльмара, поднес его к окну и сказал:
– Сейчас ты увидишь моего брата, Дядуюшку Дрему. Кафтан на нем весь расшит серебром и похож на гусарский мундир; за плечами развевается черный бархатный плащ! Гляди-ка, как он скачет!
И Яльмар увидел, как мчался во весь опор другой Дядюшка Дрема и сажал к себе на лошадь и старых и малых. Одних он сажал перед собою, других позади; но сначала каждого спрашивал:
– Какие у тебя отметки за поведение?
– Хорошие! – отвечали все.
– Покажи-ка! – говорил он.
Приходилось показывать; и вот тех, у кого были отличные или хорошие отметки, он сажал впереди себя и рассказывал им чудесную сказку, а тех, у кого были неважные или плохие, – позади себя, и эти должны были слушать страшную сказку. Они тряслись от страха, плакали и хотели спрыгнуть с лошади, да не могли – они сразу крепко прирастали к седлу.
– А я ничуть не боюсь его! – сказал Яльмар.
– Да и нечего бояться! – сказал Дедушка Дрема. – Смотри только, чтобы у тебя всегда были хорошие отметки!
– Вот это поучительно! – пробормотал прадедушкин портрет. – Все-таки, значит, не мешает иногда высказать свое мнение.
Прадедушка был очень доволен.
На этом наша сказка про доброго Дедушку Дрему заканчивается! Пусть теперь он сам вам рассказывает вечерами свои бесконечные сказки.
Гадкий утёнок | Дикие лебеди | Русалочка
Другие разделы сайта