Главная » Стихи для детей » Детские стихи и рассказы про маму » Дорогая вещь
Утром я не вышла гулять, и мы с мамой поехали в "Детский мир" покупать мне новое пальто. Уж мы мерили, мерили, сто штук перемерили... Наконец выбрали. Серенькое в клеточку, с пушистым капюшоном. Такого пальто у меня никогда не было! Продавщица наколола чек на гвоздик и вручила пакет не маме, а мне. Дома мама маня еще в новом пальто повертела туда–сюда и отпустила в нем гулять.
Ребята играли в прятки, и я сразу же пошла "на новенького". Водить пришлось долго. И все из–за Толика. Ух, и хитрый он: знает, где прятаться! То залезет в пустой помойный бак, то в щель между гаражами, а тут забрался под мотоцикл, накрытый брезентом. Но меня тоже не проведешь – я наблюдательная. Где это видано, чтобы у мотоцикла, кроме колес, еще и ноги были, да еще в красных носках?! Все! Попался Толик! Теперь тебе водить!
Толик водил и водил. "Обознатушки–перепрятушки" – орали все время ребята и хохотали над растерянным Толиком, который то и дело ошибался.
"Палочка–выручалочка, Катька!"– кричал он. А это была вовсе не я, а Наташка в моем пальто! Чтобы Толик подольше ее не узнавал, она нарочно пониже опустила капюшон и, задом–задом, на коленках выползала из большой трубы, валявшейся возле нового дома. Тут много чего осталось после стройки: проволока, ведра из–под краски, всякие ящики.
"Палочка-выручалочка, Наташка!"– кричал в другой раз Толик. А мы с ней уже давно переоделись. Наташка в платочке до самых бровей неслась выручать "за всех". Ух и весело было!
Когда прятаться надоело, мы решили строить шалаш. Мне сразу повезло: я нашла в строительном мусоре ржавый лист железа. Грохоту было на всю улицу, когда я волокла его к нашему шалашу!
А ребята перевернули вверх ножками старую железную кровать с сеткой. Сперва на сетке все попрыгали, а потом стали прилаживать к кровати со всех сторон фанеру. Вот и получились стенки.
"Ура! Крыша едет!" – закричали все, увидев, что я тащу. Дружно ухватившись за ржавые края, мы втянули "крышу" на верх шалаша. Потом нашли совсем еще хороший матрац. Все! Крыша над головой есть. Сидеть тоже есть на чём, можно влезать.
Хорошо в шалаше, будто в норке. С одного бока – Толик, с другого – Светка, сзади к спине тоже кто-то привалился. Дождичек накрапывает, а здесь тепло, таинственно.
Ржавые капли иногда за шиворот падают, но это ничего: отодвинуться можно чуточку и снова сухо. Сиди и смотри, как злится непогода, да слушай страшные истории.
Рассказывали долго. Уже зажглись фонари и окна в доме напротив. Я отсидела ногу и она у меня сделалась резиновой, ее покалывало иголочками. Я стала ее вытаскивать из кучи–малы, все завозились и тут шалаш не выдержал – с лязгом рухнул на нас. Когда я вылезла из–под щепок и железок, то увидела: уже почти ночь! И побежала домой.
Мама как открыла дверь, так и зажмурилась. Потом втащила меня в прихожую и поставила перед зеркалом. Я не узнала себя. Из волос торчали стружки, на лбу и щеках размазались коричневые полосы, а новое пальто было без пуговиц. И вовсе не серое в клеточку, а какое-то пятнистое в полосочку.
От ремня мне удалось улизнуть под кровать. Я забилась в дальний угол и мама пыталась меня выковырнуть оттуда щёткой. Но у неё ничего не получилось.
– Вот только вылези! – стучала она по полу рукой. – Будет тебе, вылези только!..
Но что будет, не говорила. Потом села на кровать, и мне теперь были видны одни её пятки.
– Это что же за чудовище такое на мою голову! – ругалась она.
– Ну ничего не жалеет! Что ни купи! Такое пальто уделать! А?! Такую дорогую вещь! – и мама заплакала.
Мне и маму стало жалко, и пальто, и себя. Я тоже стала потихоньку плакать. Я же не нарочно!
– А помнишь, когда ты пол подметала, чулок разорвала, – припомнила я ей, – то сама себя не ругала! И когда папа двери красил и весь вымазался, ему тоже ничего не было. Помнишь?
– Это же совсем другое дело! Это нечаянно, во время работы! – снова опускаясь на коленки и заглядывая ко мне под кровать, говорила мама. – А ты... Ты из озорства...
– И ничего не из озорства... Просто так получилось...
Мне было очень обидно. Вот так и останусь лежать здесь навсегда, и есть не буду, и пить не буду... Ничего не буду. Так и умру... Потом сами же плакать будете, да поздно...
...Проснулась от того, что кто–то крепко ухватил меня за ногу. Сразу и не сообразила спросонок, где это я и что происходит. А тем временем меня уже вытянули на середину комнаты. Это был папа. Он с работы пришел.
– Я то думал, что под кроватью наш кот Бублик спит. Он как нашкодит, так сразу же под кровать прятаться. А это, оказывается, ты! Кто же тебя так вымазал? – папа смотрел на меня с нескрываемым у довольствием.
– Любуешься с любимой доченькой? – это мама вошла в комнату. – Порадуйся, порадуйся! Такая умница подросла. – Мама бросила на пол моё новое пальто. – Вот! Сегодня купили... Как отделала!
– А что? Нормально! – одобрил папа. - А ты что хотела? Ты бы видела меня, каким я домой приходил, когда был маленький!.. Ужас просто какой-то!
Папа обнял маму, потом меня. Мама оттерла меня под душем мочалкой. Папа почистил пальто бензинчиком, и они с мамой, уже посмеиваясь и качая головами, о чем–то шептались, зашивая дырки и пришивая на место пуговицы.
А я ходила на цыпочках. Помыла стаканы из–под киселя и поставила чайник, чтобы после такой работы вместе попить чайку с вареньем, будто никакой ссоры и не было, а, наоборот, праздник.
Вскоре пришла зима. Снег засыпал двор, и мотоцикл соседа под брезентом, и кучку железок и фанерок в углу двора, где был наш шалаш.
Я вышла с санками. Дворничиха тетя Таня разметала дорожку метлой, оставляя за собой полукруги чистого асфальта. А немного погодя всё снова покрылось снегом, будто и не мели.
– Ну что за пропасть! – ворчала тетя Таня и бралась за лопату.
А я села на санки и съехала с горки прямо на дорогу, под ноги к тете Тане.
– Куда тебя несет на проезжую часть! – закричала она, не переставая скрести лопатой. – Под машину захотелось?!
– А машин-то нет...
– Когда будут – поздно будет! Давай, давай отсюда!
А я потихоньку мимо тети Тани – опять на горку. Тетя Таня насыпала в большую старую корзину снежных комьев, ухватилась за обмороженную веревку и поволокла ее со двора.
Мне с высокой горки хорошо было видно, как тетя Таня вывезла корзину и вывалила у края дороги в кучу снега. Приехал снегоуборочный комбайн и стал загребать огромными лопатами. Вот хищник! Во обжора! Чав-чав-чав! – и от огромного сугроба ростом чуть ли не со слона только несколько снежных комочков осталось!
Прокатилась я еще несколько раз и пошла под окно Толика покричать, чтоб выходил. Толик высунулся в форточку, но ничего крикнуть не успел, как его кто-то ухватил сзади и оттащил от окна. Форточка захлопнулась. Всё! Толик не выйдет, это точно.
Тогда я поднялась на пятый этаж во втором подъезде, где живет Наташка. Сердитая девушка, отперев дверь, сказала, что она уехала к бабушке. Я села возле своего подъезда на санки и стала смотреть, как тетя Таня насыпает в корзину снег. Тетя Таня, нагнувшись, долго шарила по земле, отыскивая веревку. Я то вижу, что конец веревки под корзиной, а она не догадывается. Мне смешно стало. А она обиженно посмотрела на меня и медленно разогнулась:
– Чем сидеть–то сложа руки да надсмехаться, лучше бы помогла веревочку–то поднять. Ишь расселась... барыня.
Мне так неудобно стало. Даже уши под шапкой стали горячие. Я встала и отошла с санками в сторонку. Тетя Таня в это время вернулась со своей корзиной. Она волокла ее за собой. Корзина моталась из стороны в сторону и подпрыгивала. И тут я сразу одну вещь придумала.
– Теть Тань! Я помогу! – И сразу подбежала к ней.
Схватив корзину, втащила ее на свои санки. – Вот!
– Ишь ты! Шустра! – засмеялась тетя Таня. Потом мы вместе насыпали снег в корзину и повезли ее со двора.
– Гляди, дело–то как подвинулось! – оглядывая чистый двор, радовалась тетя Таня.
– А можно, я немного ломом потюкаю?
– А подымешь?
– Это я–то?! Да знали бы вы, какая я силачка! – Я подняла лом и ударила об лед. Откололся маленький кусочек.
– Ну, когда так, поработай чуток, а я домой сбегаю.
Раз, два, три... После пятого удара я почувствовала, что больше не могу. Тогда прижала лом к себе и, ударяя, всякий раз приседала. Стало намного легче.
Когда пришла тетя Таня и отобрала у меня лом, я даже обрадовалась. И руки мои сразу стали такими легкими, что, казалось, сами поднимаются вверх. И тут я увидела свои варежки. Из красных они превратились в коричневые. А обледеневшие рейтузы в снежных катышках напоминали люстру с висюльками. Я посмотрела на свои окна. Там горел свет. Пришла с работы мама. Что–то теперь будет?!
Снег повалил сильнее. Тетя Таня стала вся белая, как медведица, и я, скосив глаза на свои засыпанные снежинками плечи, подумала, что я теперь будто медвежонок. И вдруг я увидела возле нашего подъезда еще одного белого медведя – папа! Я бросила лопату и с разбегу прыгнула ему на шею.
– Пора домой, работяга! Я уж давно смотрю: ты или не ты?
– Я... Только, пап, я домой не пойду... я опять вся измазалась.
– Да... дела... – Папа покачал головой. – Теперь влетит! Ты, как придешь, сразу лезь под кровать, а я начну за тебя заступаться. Потом крепко взял меня за руку, подхватил мои санки, и мы пошли домой.
Когда мама открыла, папа сказал:
– Мы пришли с работы, устали и хотим щей.
– Раздевайтесь, работнички! – вздохнула мама. – Видела, видела в окошко, как некоторые старались... – И она стала меня раздевать. – Устала? – спросила мама и прижалась ко мне горячей щекой. И мы крепко обнялись...
Рассказы о маме
Другие разделы сайта